Тора и Теория эволюции – противостояние или нейтралитет?

Введение. Тезисное изложение сути статьи.

Основной посыл данной работы: дарвиновская Теория эволюции – это просто-напросто некоторое мнение большой группы увлеченных ею деятелей научного фронта, и не более того. Она может претендовать на статус гипотезы, но никак не теории, т.к. до сих пор не доказана и вообще не имеет шансов быть когда-либо доказанной в принципе.

Для начала стоит изложить содержание статьи в тезисной форме. И для этого достаточно трех (или четырех - с выводом) пунктов.

1. Исходное определение. Вид - это группа животных, репродуктивно обособленная от других групп, т. е. представитель одного вида не может дать устойчивого продолжения потомства при попытках скрещивания с животным другого пола из иного вида.
2. Суть дарвинизма. Все разнообразие живого мира обеспечено постоянными и множественными переходами одного вида в другой/ие вид/ы путем смутаций - случайных изменений генофонда. А затем происходит выборка наиболее приспособленных видов путем естественного отбора.
3. Выявление противоречия. Пункты 1. и 2. друг с другом не стыкуются. При принятии определения вида по пункту 1, положение пункта 2 остается недоказанным. Попросту нет каких-то подтверждений перехода одного репродуктивно отделенного вида в другой, аналогично отделенный. Таковых переходов не обнаружено ни в практике человеческой деятельности, ни в фиксированных следах истории Земли. Не обнаружено на данный момент, и в принципе не просматривается такой возможности в будущем.
4. Вывод. Из п.3 следует, что Теория эволюции (дарвинизм) является не более чем гипотезой, и, судя по всему, в таком статусе она останется навсегда. То есть, слово «теория» в этом выражении употреблено неправомочно - гипотеза переходит в ранг теории только при нахождении доказательств ее истинности. Итак, эволюция по Дарвину является всего лишь принципом веры, и не более того. В нее можно верить, но точно также можно и не верить, отдавая предпочтение процессу Созидания жизни, описанному в Торе. И то и другое есть понятия равноуровенные – ни одно из них нельзя доказать, и, равным образом, никакое из них невозможно опровергнуть.[1] Именно потому каждое из них – не наука, а вера.

Детализация этих тезисов и их обоснование - далее в статье, основное изложение которой начнем с исторического экскурса.

Две основы дарвинизма

Два века тому назад за очень короткий промежуток времени (1820-40 гг.) геологами Европы была разработана вся основа стратиграфической шкалы, отразившей историю изменчивости жизни на Земле от кембрия до наших дней и затем пошла ее детализация, продолжающаяся и посейчас. Эта шкала базировалась на выявленной исторической изменчивости в основном-то морских беспозвоночных животных, имеющих раковины (конкретно - моллюсков и брахиопод), которые заметно меняют свои формы при переходе от одного стратиграфического подразделения к другому, но при этом остаются организмами одного уровня организации, начиная от кембрия и до самого верха – до наших дней. То есть, при всей их изменчивости в ходе исторического времени, практически не отмечается стабильного и постоянного усложнения их организации.[2]

Стратиграфический приоритет этих представителей живого мира определялся, не только фактом их заметной изменчивости во времени, а еще и их очень широким распространением, причем, в значительных количествах, что и дает возможность сопоставлять разрезы, удаленные друг от друга. И сегодня наибольшую ценность для дальнейшей детализации этой шкалы имеют два типа – это брахиоподы (плеченогие) и моллюски. В каких-то частях шкалы для тех же целей задействованы и другие классы беспозвоночных, например, трилобиты (см. фото в Тора и геология о становлении жизни). А вот более сложные организмы встречаются в захоронениях существенно реже, подчас спорадически и в немногих экземплярах, да и сохранность их заметно хуже сравнительно с цельными раковинами.

Основополагающий труд Дарвина «Происхождение видов» вышел почти двадцать лет спустя – в 1859 году, и за этот промежуток времени шкала, видимо, успела приобрести некоторый направленный характер в силу привязки к ней находок более развитых организмов, а именно, позвоночных форм, у которых, чуть ли не в каждом следующем подразделении шкалы формы все более усложняются прямо в качественном отношении - начиная от панцирных рыб и до человека включительно.[3]

Таким образом, возрастающая сложность позвоночных животных вверх по разрезу, т.е. от прошлого к будущему, стала одним из столпов теории эволюции живого мира – эволюции в сторону усложнения, и, как представилось из этого, в сторону большего приспособления к окружающей среде, т.е. с выигрышем в плане жизнестойкости.

Вторым столпом дарвинизма стало выведение новых пород разных домашних животных и птиц (собак, лошадей, голубей и пр.) методом искусственного отбора, широко распространенного в то время, причем, особенно в Англии, где этим увлекались даже в самых высших кругах лондонского общества.

Понятно, что искусственный отбор направляется рукой человека, выбирающего производителей дальнейшего потомства по определенным признакам, которые он хочет сохранить и усилить. Но отсюда оставался один шаг для броска к идее отбора естественного, где направляющей силой являлся бы уже не человек, а природа, точней – степень выживаемости индивидов, дающих или не дающих следующее потомство. И что б разобраться в тонкостях этого вопроса, надо сначала определиться с основными понятиями, в нем используемом.

Некоторые основные положения биологии – ее принципы.

а) Биологический критерий выделения вида – возможность воспроизведения репродуктивного потомства в общем случае через оплодотворение - слияние двух разнополых клеток. А у животных еще конкретней - путем копуляции самца и самки.[4] Соответственно, это не распространяется на простейших, размножающихся делением – там понятие вида очень неопределенно, и, что б иметь возможность работать с разнообразным материалом, простейших делят на виды по морфологическим признакам.

б) Естественный критерий различия видов – совместное их пребывание в едином пространстве, т.е. отсутствие при этом их смешивания друг с другом. Примеры: 3 вида кошачих в африканской саванне (лев, леопард, гепард), 41 вид змей на территории Израиля, и т.д. В рамках единого вида могут существовать его подвиды – разновидности, в каких-то деталях отличные друг от друга и могущие скрещиваться, но не смешивающиеся друг с другом в силу пространственного разобщения. Например, волк и собака, разделенные границами обитания человека.

в) Внутривидовая изменчивость – безусловный факт, вытекающий не только из существования подвидов, но также из не-одно-тысячелетней практики человечества по выведению разных пород животных. И во всей этой практике переход вида в другой вид не отмечался нигде, никогда, ни разу.[5]

г) Палеонтологический критерий различия видов – совместное пребывание останков, чем-то отличных друг от друга, в одном слое осадочной горной породы. Каждый слой – это единое место и определенный, ограниченный отрезок времени в истории Земли. Т.е. этот пункт является проекцией пункта (б) на геологическую ситуацию. При этом, правда, надо еще как-то учитывать полово-возрастные отличия экземпляров одного вида друг от друга – по размерам, форме и т.д.

Вот этот пункт - о виде в палеонтологии - потребует более глубокого рассмотрения далее. Но сначала надо разобраться с терминологией.

О термине «эволюция».

Понятие «эволюция» в общем и целом означает изменение, но не любое таковое, иначе не было б и надобности в этом термине. Вот Викисловарь добавляет: «прогрессивное изменение», однако это уточнение не достаточно корректно. Об этом будет далее, а тут пока можно отметить, что понятие «прогресс» очень субъективно и может пониматься в разных смыслах.

Можно предложить другой подход к выделению понятия «эволюция» из более общей формы «изменчивость», приняв во внимание движущие силы той изменчивости, т.е. разобравшись, откуда они идут – извне или изнутри. Скажем, человек (как и любой живой организм) в процессе своей жизни изменяется, но такое изменение никто не относит к эволюции. Значит, изменение, запрограммированное в генах организма – это не эволюция. Еще более просто – кристалл, растущий в природе или же в колбе на лабораторном столе, тоже по нашим понятиям не эволюционирует, а просто растет. Итак, если изменение заложено изначально в какую-то программу самого изменяющегося объекта, и потому его прохождение во времени заранее предопределено, то к эволюции его относить не будем. Отсюда определение: эволюция объекта – это его изменение под действием какой-то внешней силы, от него самого независимой. Ну и понятно, что это обязательно постепенное изменение. Резкое, быстрое изменение не есть эволюция, а наоборот - скачек или же ломка, катастрофа, революция.

В принципе эволюциями называются изменения во времени самых разных объектов. Можно говорить об эволюции объектов неживого мира – от молекулярной эволюции до эволюции галактик (включая в этот ряд и эволюцию Земли). А можно, также, об эволюции объектов социокультурного плана - языка, разных видов искусства, градостроения и пр., и пр. Или даже технических объектов – кораблей, самолетов, автомобилей, танков и т.д. В Викисловаре прямо приводится картинка эволюции велосипедов.

Однако, это все – уделы научных и технических языков. А в обыденной речи слово «эволюция» практически всегда соотносится с изменчивостью живого мира, т.е. понимается как эволюция по Дарвину. И в целом понятно, почему так – эта эволюция больше всего задевает человека за живое.

Эволюция живого мира - по данным стратиграфии и по Торе.

Геология однозначно зафиксировала изменчивость живой жизни по разрезу земной коры, а значит и в историческом плане тоже – от более древних горизонтов осадочных пород к более молодым. Иначе говоря, эволюция жизни на Земле, т.е. ее изменчивость во времени, сомнению не подлежит. Весь вопрос только в движущих силах эволюции.

По Торе та движущая сила – это Творец нашего мира. Именно в Торе впервые в мире была записана последовательность Сотворения жизни и она, пусть в более грубом виде, но, тем не менее, без каких-либо, даже единичных, отклонений совпадает с геологически выявленной последовательностью становления земной жизни. Это подробно сопоставлено и продемонстрировано в уже цитированной статье Тора и геология о становлении жизни. Да, конечно, научная детализация сего процесса на порядки превосходит описанное в Торе, что и естественно. Но сам факт полного подтверждения наукой описания в Торе безусловен и однозначен.

В противовес этим «сказочкам» (по терминологии воинствующих богоборцев) атеисты-дарвинисты делают ставку на иной двигатель эволюции – на естественный отбор. Вот на этом и стоит остановиться несколько подробней.

Три типа эволюции в истории Земли.

Можно фиксировать три типа эволюции живого мира – прогрессивную, регрессивную и нейтральную. Хотя, конечно, надо еще договориться, что понимать под прогрессом и регрессом. Тут могут быть очень разные мнения, но, все же, в большинстве случаев опорой, очевидно, служат представления о функциональности структур или об их сложности. И то и другое можно считать совпадающими направлениями – более сложная структура выполняет и более сложные функции, так что и договоримся относить к прогрессу именно усложнение структур.

Опора дарвинистов – это именно прогрессивная эволюция, завершившаяся верхом эволюции – мозгом человека. Однако, прогрессивная эволюция отнюдь не единственная и даже не преобладающая в истории Земли. И на этом стоит остановиться немного детальней - нырнуть чуть поглубже в стратиграфические данные (оставаясь все же в рамках популярного изложения, доступного и не геологам).

Основы современного живого мира были заложены в кембрийском периоде одновременным появлением пяти типов живых существ совершенно отличных друг от друга. И вся дальнейшая история сводится только к преобразованиям и развитиям (т.е. эволюции) этих типов, без смешивания их друг с другом. Так вот существенно, что только один из этих типов пошел дальше по ступеням усложнения своих структур и функций – это хордовые, давшие начало всем позвоночным и, в конце концов, человеку. Названиями других четырех типов можно не перегружать головы читателей (желающие нырнут за ними в Википедию), а для общего представления можно указать, что эти не позвоночные (не хордовые) представлены и в прошлом, и в современном мире кораллами, губками, раковинами, раками-крабами, насекомыми, грибами, водорослями, и пр., и пр., и пр. [6]

Все эти типы организмов так же изменялись в истории, но к прогрессивному типу эволюции их отнести не получается, хотя (и это очень существенно) изменения их фиксируются постоянно и регулярно. К примеру, для построения стратиграфической шкалы (см. Тора и геология …) раковинные животные – брахиоподы и моллюски - как уже указано выше, имеют значительно большее значение, чем позвоночные. Они проходят от кембрия доныне, и их изменчивость позволила очень дробно расчленить все отделы стратиграфической шкалы. Но в целом, по своей структуре и функциям, они и сейчас остаются такими же, как и в кембрии. Стратиграфическое их преимущество перед позвоночными заключается в массовых распространениях как по площадям, так и по всей стратиграфической шкале – буквально по всем ее временным интервалам с кембрия и выше, плюс значительно лучшая степень сохранности раковин по сравнению со скелетами или отпечатками хордовых/позвоночных. Помимо этих двух главных стратиграфических групп в отдельных местах, районах, или частях стратиграфической шкалы заглавная роль в ее расчленении может переходить и к другим организмам – трилобитам, граптолитам, кораллам, радиоляриям – ко всем тем, которые массово распространялись при тех или иных условиях обитания и заметно меняли свою форму во времени – форму, но не свою сущность. В это перечисление стратиграфических ископаемых практически не входят хордовые (позвоночные). Таковые, как правило, только получают привязку к тому или иному времени их жизни по их нахождению в тех или иных временных (стратиграфических) интервалах.

Итак, прогрессивная эволюция, эта опора и идеал дарвинизма, присуща только очень и очень небольшой части живого мира. Но именно ее дарвинизм выпячивает в качестве своего обоснования. Посему первый вопрос к апологетам теории эволюции – почему она оказалась действенной только для такой малой части живого мира нашей планеты? Если этот вопрос проиллюстрировать на конкретике, то почему какой-то примитивный ланцетник смог многоэтапно преобразовываться, на каждом этапе – прогрессивно и фундаментально, ну и финишировать, в конце концов, Хомо Сапиенсом? А вот такая же по древности ракушка-цефалопода, интенсивно изменяясь и превратившись в современного спрута (так вытекает из теории дарвинизма, поскольку он из того же класса цефалопод – головоногих моллюсков), тем не менее, функционально ничего нового, особо решающего, за все века не приобрела – ни каких-либо принципиально отличных органов, скажем, передвижения, или дыхания, или мышления (мозга). В чем же такая принципиальная разница между ланцетником и той ракушкой, да и другими исходно-первичными типами организмов? Ответа на это дарвинизм не дает, и, похоже, над тем даже не задумывается. Просто поднимает на щит только одну животную линию, а остальных выводит из фокуса своего внимания, и все.

Пара слов о механизме преобразования видов по Дарвину.

Из предыдущего видно, что изменчивость жизни на Земле фиксируется как факт – одни формы живых организмов постоянно в течение истории Земли сменяются другими формами (видами, родами, семействами и пр.). И эта изменчивость вполне подпадает под понятие «эволюция» – она непрекращаема, постепенна и вызвана какой-то внешней силой, не зависящей от нее самой.

Для объяснения этой движущей силы и появилась дарвинистская концепция, в которой механизм эволюции объясняется мутациями (случайными отклонениями каких-то видовых характеристик) и затем естественным отбором наиболее приспособленных продуктов тех мутаций.

Обе составляющие этого механизма были известны человеку еще даже до эпохи науки. То, что на научном языке названо мутациями, всегда и повсеместно использовалось практически еще с древнейших времен при выводе (т.е. по-современному - селекции) новых пород животных. Ну и механизм естественного отбора (выживает сильнейший) известен издавна, например, под названием «пауки в банке».

Отсюда появление идеи состыковать эти два реальных природных явления в один механизм было только функцией времени. Но идея - идеей, однако в науке любая идея (или по-другому - гипотеза) требует доказательств. Каковы же могут быть доказательства у дарвинистской концепции? Очевидно, это должна быть четкая, конкретная демонстрация перехода одного вида в другой.

Однако, селекционная практика человека не дала до сих пор примеров перехода видов друг в друга. Какие бы породы собак не выводились, как бы овчарка не отличалась от пуделя, но собака всегда оставалась собакой, и никогда не превращалась в кошку, даже в породах размером с кошку или еще меньше. При этом все породы собак не теряют способности скрещиваться друг с другом и, когда это происходит с собаками из разных пород, то их потомство быстро скатывается в стабильную форму обыкновенной дворняжки.

Или еще пример на эту же тему, тезисно отмеченной выше в пункте (в). Несколько последних десятилетий ученые всего мира проводят опыты по селекции дрозофил и, пользуясь очень коротким периодом их полового созревания, прогнали уже какое-то бешенное число их поколений. Получили при этом громадное количество их разновидностей, сильно отличающихся друг от друга внешним видом, но так и не выявили перехода одного вида в другой.

Потому у эволюционистов остается одна надежда, что таковые примеры даст изучение последовательности вымерших животных. И, значит, нам осталось только разобраться с ситуацией в палеонтологической науке

Что же доказывает палеонтология?

Прежде всего, как уже сказано выше, палеонтология четко доказывает постоянную изменчивость всех типов организмов в истории Земли, из которых один тип – хордовые-позвоночные – эволюционировал с существенным усложнением своего строения. Остальные же категории животных эволюционировали, можно сказать, в целом как-то хаотически, без существенного прогресса или регресса.

Но вот о самом механизме эволюции палеонтология не может утверждать что-либо определенное. Она ничего не говорит - ни в пользу дарвиновской идеи, ни за поэтапное Б-жественное творение живых организмов. Так вот, почему палеонтология не работает на дарвинизм – про то стоит разобрать и проиллюстрировать детальней.

Вымершие животные уже не могут подлежать скрещиванию, так что наличие репродуктивности у двух каких-то скелетов никак не определяемо - недоступно оно исследованию, и все тут. Так как же определяется вид в палеонтологии, хоть у ракушек, хоть у позвоночных животных? Каков критерий выделения вида? Такого критерия в палеонтологии просто нет – палеонтолог описывает какую-то форму, сопоставляет ее с уже ранее описанными сходными видами и если есть какое-то достаточно устойчивое отличие, тут же объявляет ее новым видом. То есть, у палеонтологов нет однозначной возможности конкретно доказать, что два типа организмов, в чем-то схожих, а в чем-то отличных друг от друга, и разделенных каким-то промежутком времени (т.е. находящихся в разрезах в отношении выше-ниже [7]), являются двумя разными видами, произошедшими один из другого. Любое такое заявление является опять же гипотетичным, или, по-другому, основанным на вере, поскольку (еще раз) никакие палеонтологические формы попросту невозможно проверить на предмет скрещивания.

Все сказанное не следует понимать, как накат на науку палеонтологию. Понятно, что описание богатейшего палеонтологического материала просто требует так или иначе выделять разные типы организмов и где-то проводить границу между двумя сходными, но в чем-то отличными друг от друга, видами. И далее строить классификацию всех тех видов, разнося их по разным рангам - классам, семействам и пр. Все это действительная и действующая наука, без которой стратиграфические построения просто не мыслятся, а значит, не существует и геологии в целом. А ненаукой, т.е. верой, является лишь параллелизация первичного палеонтологического вида ископаемых организмов с биологическим видом. И именно на такой вере построена идея эволюционного становления живого мира нашей планеты.

Итак, вся, так называемая, теория эволюции, т.е. теория перехода одних видов в другие путем естественного отбора – вся она построена на бесчисленном количестве маленьких верочек, число которых имеет тот же порядок величины, что и число видов, описанных палеонтологами. Отсюда и вся эта дарвиновская теория есть вера, в которую можно верить или не верить – и то и другое равно допустимо причем, именно с позиции нормального научного мышления.[8] Посему и вера в исходное создание Творцом всех ископаемых организмов, никак не противоречит науке вообще, т.е. истории изменения живого мира, вскрытой геологическими исследованиями.

Да, в качестве гипотезы дарвиновская идея выглядит очень красиво и привлекательно. Но это НЕ ТЕОРИЯ – она не доказана, и быть доказанной в принципе не может.

Апелляция к проповедникам дарвинизма.

Подведем итог – почему дарвинская идея происхождения видов не может претендовать на роль полноценной научной теории:

1.      Нет примеров перехода вида в другой вид за всю историю селекции человеком многочисленных пород разных животных.

2.      Она базируется только на прогрессивной эволюции хордовых-позвоночных животных, составляющих доли % от всего живого мира.

3.      Нет возможности проверить на репродуктивность палеонтологические виды.

Но вот дарвинисты-то считают дарвиновскую эволюцию фактом, уже доказанным, да к тому же и регулярно собирающим новые доказательства. Например, этому посвящена целая книга Дж. Койна, прямо так и называющаяся: «Эволюция: Неопровержимые доказательства» [9]. Возникает интересный вопрос – что же они считают доказательствами этой их как бы теории. Данный вопрос требует специального разбора, который соблазнительно провести прямо по упомянутой книге. Но это уже тема для отдельной статьи.

Ну а если застолбить данную тему тезисно – одним предложением, то достаточными доказательствами они считают нахождение переходных форм организмов, как бы заполняющих бреши в дарвиновском эволюционном древе. Почему те или иные палеонтологические находки не являются реальными доказательствами истинности дарвинизма – вот это и требует отдельного рассмотрения. Ну а пока, опять же тезисно, можно сказать, что они не опровергают ни одного пункта в приведенном выше перечне доводов против представления о доказанности «теории» эволюции.

Выводы.

Дарвиновской эволюции уготована судьба так и оставаться в веках не больше чем гипотезой, можно сказать даже – красивой, привлекательной гипотезой, но никак не доказанной. То есть, она, в сущности, есть объект веры: хотим – верим в нее, а хотим - и нет. И наука, так или иначе, но будет вынуждена признать, что с совершенно равным успехом допустимо верить, что вся последовательность видов на Земле создана Творцом, а не случайными рекомбинациями генов с последующим естественным отбором.

Впрочем, никто не может запретить верить и в некий промежуточный вариант - основные подразделения (скажем, типы, классы или семейства) созданы Творцом, а для более частного деления – разбегания этих типов на отдельные виды Творец и запустил механизм естественного отбора. И все это – есть веры. Так и останутся они верами, никак не больше.

Напоследок только еще раз стоит подчеркнуть – в данной статье нигде не заявляется, что дарвиновские построения как-то противоречат реально-историческому течению событий. Последнее - это позиция креационистов, которую тоже можно разделять или не разделять. Здесь утверждается лишь идеологическое равенство двух различных вер – веры в Создателя как Творца всего сущего, в том числе и всего многообразия живого мира, и веры в могущество случайной рекомбинации генов, приводящей через естественный отбор к появлению всего многообразия видов. Равенство это именно чисто идеологическое, заключающееся в том, что и ту, и другую веру нельзя ни доказать, ни опровергнуть. В этом существенное расхождение данной позиции не только с атеистами, но, равным образом, с креационистами также. И те и другие пытаются доказать абсолютную неприемлемость противоположной позиции. А здесь, наоборот, обосновывается, что и та и другая позиции есть вера - и все.

Атеисты верят в случай. Мы верим в Творца. В этом и только в этом заключена разница между нами, а никак не в противопоставлении их, якобы, науки, и нашей «антинаучной» (по их мнению) веры.

Мы верим, что на Синае нам была передана истинная история Сотворения мира и жизни в нем, никак, к тому же не противоречащая всем данным современных наук – и биологии, и геологии. Более того, прямо ими подтверждаемой.

Дополнение (пара иллюстраций).

Для более конкретных и наглядных пояснений вернемся теперь к двум свидетельствам совместного сосуществования в природе разных видов – биологическому и палеонтологическому. Они обозначены выше в перечислении биологических принципов, соответственно, как пункты (в) и (г).

Биологическое свидетельство – это обитание нескрещивающихся между собой популяций животных в одном и том же районе. А соответствующий же палеонтологический критерий – это совместное пребывание останков, чем-то отличных друг от друга, в одном и том же слое горной породы.

Принципы-то принципами - они однозначно верны, но не универсальны. Точнее сказать - они достаточны, но не необходимы. Достаточны потому, что помогают твердому разнесению по разным видам двух или более животных форм, обитающих совместно. Выше для примера приведены, в частности, африканские представители кошачьих – львы, гепарды и леопарды. А вот к необходимым этот биологический принцип отнести уже нельзя, ибо много других форм кошачьих обитает вдали от Африки – тигры, рыси, пумы, ягуары, барсы и пр. Их ареалы распространения не пересекаются с ареалами африканских кошек и потому указанный принцип в таком случае не применим. Для этого у биологов есть некий технический вариант – попытаться спарить, например, льва с тигрицей и посмотреть, что получится.

И такие эксперименты были проведены. Наследники при этом появились, получили название «лигры» (начало слова от льва, окончание – от тигра) и вполне себе живут в некоторых зоопарках. Но это оказались именно гибриды – порождения двух разных видов, поскольку дальнейшему собственному размножению уже не подлежат. Самцы лигров оказались стерильны, а самки хоть и могут рожать, но, соответственно, только от своих предшественников – тигров или львов, что, естественно, никак не увеличивает популяцию самих лигров, а скатывается в ту или другую предшествующую сторону. Итак, лев и тигр – виды различные, потомство их не репродуктивно. Потому даже если их ареалы обитания как-то и пересекутся, то смешения их друг с другом не произойдет. Биологический принцип – в действии.

Вот теперь, разобравшись в этих обстоятельствах – впрямую наблюдаемых, можно перейти и к палеонтологии. Да, останки живых существ, в чем-то отличных друг от друга и залегающих в одном слое – это останки разных видов, хотя бы просто в силу отсылки к биологическому принципу. Ведь нахождение их в одном и том же слое означает, что при жизни эти животные обитали в одно и то же время, и в одном месте. Ну и при этом не смешивались. Но вот для дарвинизма таковые не очень-то интересны – на них не выстроить значащую теорию. Для демонстрации перехода одного вида в другой (или в несколько других) нужны разновременные останки – останки, могущие быть наследниками друг друга. Стратиграфически это значит, что останки должны быть из разных слоев - различных по своему вертикальному расположению. Ибо, согласно принципа Стенона (можно еще раз его напомнить), вышележащий слой моложе, чем слой его подстилающий. Но вот беда для дарвинизма – к таким останкам уже не приложим вышесформулированный принцип разделения видов, поскольку они, при их жизнях, не сосуществовали одновременно. То есть, для вертикально разнесенных и чем-то различающихся останков невозможно однозначно утверждать, что это два различных вида, произошедших друг от друга. Ибо вполне возможно, что это один и тот же вид, несколько изменивший свою внешность с течением времени – ну как бы две разновидности, две породы одного вида. Ибо два ископаемых скелета никак не проверить на возможность скрещивания и дальнейшей репродуктивности их потомства.

Ну вот, к примеру, снова о классе кошек. Скелеты нынешних представителей этого класса вполне можно отыскать в современных отложениях. А из слоев, лежащих под ними известны останки саблезубых кошек, имеющих определенное сходство с современными, но отличающихся от них чрезвычайно большими клыками. Наиболее крупный вид из этих саблезубых кошачьих – смилодон, и дарвинисты склонны к утверждению, что именно он является вероятным предком нынешнего льва. Вот вам, пожалуйста, один вид перешел в другой – чем не доказательство преобразования видов?

Да вот на проверку-то данное преобразование видов не более, чем допущение, предположение, гипотеза, а никак не доказательство. Ибо совершенно так же можно допустить, что смилодон и лев только разновидности одного вида, несколько изменившегося морфологически с течением времени. И это даже более приемлемое допущение, чем преобразование из вида в вид, просто уже в силу наших наблюдений над современными селекционными достижениями. Ну а проверить на скрещиваемость – то, увы, смилодона для этого не воскресить…

Виды перегородок между камерами раковин аммоноидей. А – гониатиты, Б – цератиты, В - аммониты

Или вот другой пример из более древних геологических периодов. В морях верхнего палеозоя и мезозоя плавали головоногие моллюски класса аммоноидеи, со свернутой в спираль раковиной.[10] Раковина эта радиальными перегородками разделялась на камеры и перегородки между ними заметно, или даже сильно, меняли свою форму с течением времени. Упрощенная схема этого изменения приводится во всех учебниках палеонтологии (см. рис.) и характеризуется сильным усложнением своей формы от палеозоя к верхам мезозоя. Считается, что ее усложнение приводило к усилению крепости как камер, так и всей раковины, что играло немаловажную роль в борьбе за существование, но, тем не менее, не помогло выжить – на рубеже мезозоя и кайнозоя аммоноидеи достаточно скоропалительно вымирают.

Отвлечемся сейчас от того, что видов в этом классе выделено очень и очень немало - по самым разным морфологическим признакам. Рассмотрим конкретно три отряда этого класса, сменяющие друг друга с течением времени – гониатиты, цератиты и собственно аммониты. Обобщенные схемы лопастных линий (границ перегородок) у этих отрядов и приведены на рисунке. По идее дарвинизма имеем на лицо преобразование видов с течением времени – от девонского и до мелового периодов включительно (по палеонтологическим критериям даже не видов, а более крупных биологических подразделений, но это для нас не суть важно). Однако, так же как и в ситуации с смилодоном и львом, здесь вполне возможно и иное прочтение фактического материала, а именно, что изменение тех лопастных линий происходило не с преобразованием вида в вид, а внутри одного вида. И нет у нас возможности проверить на скрещиваемость справедливость того или другого представления – нет ее сейчас, и не будет никогда. Точно так же обстоят дела абсолютно по всем палеонтологическим данным.

Напоследок стоит еще раз подчеркнуть, что здесь нет нападок на процесс выделения видов палеонтологами. Им необходимо как-то работать с громаднейшим количеством ископаемого материала и приводить его в систему. Потому их полное право выделять виды древних животных по каким-то своим внутренним системам и договоренностям. Единственное, что надо при этом понимать - это что палеонтологический вид не тождественен биологическому виду, т.е. виду в современном живом мире. И потому обоснование процесса преобразования видов палеонтологическими данными не может считаться доказательным утверждением. Во всех – буквально во всех – случаях это не больше, чем предположение такого течения событий, то есть, недоказанная и недоказуемая гипотеза.

---

[1] Этим утверждением данная установка отличается также и от позиции креационистов, которые просто отрицают возможность эволюции на принципе дарвинизма и, по сути, являются вывернутыми атеистами, дарвинистами наоборот - с так же непроверяемыми доводами. Здесь продемонстрирован принципиально иной подход, причем, базирующийся именно на научных (геологических) представлениях.

[2] Некоторые усложнения в этих двух упомянутых типах организмов могут отмечаться лишь локально, на ограниченных отрезках геологического времени. Но даже и таковые касаются формы, а не внутреннего строения организмов – не приобретения каких-то принципиально новых органов. Например, в мезозойский период группа головоногих моллюсков под названием аммоноидеи существенно усложняла с течением времени форму своих внутренних перегородок, которые, в конце концов, в своем сечении приобрели вид очень сложных фестонов. Ну и вся эта группа, со всеми своими фестончатыми перегородками благополучно вымерла на рубеже мезозоя и кайнозоя.

[3] Конкретно этот ряд выглядит так: хордовые рыбы → костистые рыбы → амфибии → рептилии (включая динозавров) → млекопитающие → человек. Детальней см. стратиграфическую шкалу в Тора и геология о становлении жизни

[4] В некоторых случаях и разные виды млекопитающих могут дать потомство, но только в одном поколении – осёл с лошадью порождают мула, но вот сам мул – животное стерильное, уже не воспроизводящее дальнейшего потомства. Потому-то лошадь и осёл – виды разные.

[5] Википедия в своей статье «Гибриды» приводит немаленький список межвидовых как бы скрещиваний, но так и называемых - гибридами. Иначе говоря, это нечто особое, не входящее в понятие вид. Во-первых, все они получены искусственно, т.е., если для диких животных, то в неволе. А во-вторых (и главных) они далее не воспроизводят сами себя - оказывается невозможной копуляция самки и самца одной и той же формы гибрида.

[6] Хотя, да - стратиграфией зафиксированы отдельные проявления прогрессивных изменений и вне группы позвоночных животных. Прежде всего, это наземная растительность, в истории которой произошли два качественных усложнения ее структуры: споровые → голосеменные (хвойные) → цветковые. Но, конечно, эти три ступеньки не идут ни в какое сравнение с множественными прогрессивными изменениями хордовых-позвоночных. А во-вторых, видообразование у растений несколько сложнее, чем у животных и таковое здесь не разбирается. А в царстве животных (исключая позвоночных) отдельные прогрессивные (т.е. усложняющие) изменения отмечаются лишь локально, ограниченно во времени и касаются только формы, но не сущности организмов.

[7] Напомним, что отношение в пространстве «ниже-выше» в залегании пластов осадочных пород интерпретируется как отношение во времени «раньше-позже», в соответствии с принципом Стенона, говорящим, что подстилающий пласт образовался до того, как на него налег вышерасположенный пласт. Важно это иметь в виду, т.к. выше был сформулирован палеонтологический критерий различия видов – см. принцип (г). Но он распространялся только на организмы, жившие одновременно и в одном месте, т.е. останки которых сосредоточены в одном и том же слое. Однако, такие, одновременно жившие животные дарвинистов не интересуют – им важны останки наследующие друг друга, т.е. расположенные, соответственно в разновременных слоях, разнесенных по вертикали. Только в таком случае можно говорить о переходе одного вида в другой. Но вот при этом-то как раз и отсутствует критерий разделения видов – останки скрестить невозможно.

[8] К этому еще можно указать, что и в рамках науки сформулированы концепции, противостоящие идеям дарвинизма, например, теория номогенеза Берга.

[9] Джерри Койн. «Эволюция: Неопровержимые доказательства». Альпина нон‑фикшн; Москва; 2018

[10] К слову сказать, именно аммоноидеи имеют очень большое (если даже не самое большое) стратиграфическое значение для расчленения палеозоя-мезозоя на составляющие их геологические периоды и еще дробнее. Значение это определяется как очень заметной и стабильно-ориентированной изменчивостью их во времени, так и широчайшим распространением по всему земному шару именно потому, что они были плавающими формами. Ну и еще также более лучшей сохранностью раковины в ископаемом состоянии, по сравнению, например, со скелетами рыб.